перевод Н.Брандис
Глава 1
Ночью в квартире Мегрэ зазвонил телефон, но комиссар, стараясь ощупью найти аппарат, не ворчал, как обычно, когда его будили среди ночи, а с облегчением вздохнул.
Хотя он плохо помнил прерванный сон, но ощущал, что сюжет был неприятный: Мегрэ пытался оправдаться перед каким-то важным чиновником, лица которого не видел, что он не виноват, что необходимо подождать еще несколько дней, потому что он не вошел в привычный ритм и все быстро разрешится. А главное, не нужно смотреть на него таким укоризненно-ироническим взглядом.
- Алло!
Пока он подносил трубку к уху, мадам Мегрэ приподнялась и включила лампу у изголовья.
- Мегрэ? - послышалось в трубке.
- Я слушаю.
Голос показался ему знакомым.
- Говорит Сент-Юбер.
Сент-Юбер, комиссар полиции, был ровесником Мегрэ. Они познакомились, когда оба только начинали работать в полиции. Называли они друг друга по фамилии, но на "ты" не переходили. Сент-Юбер, высокий, рыжеволосый, слегка медлительный и степенный, старался ставить точки над "i".
- Я вас разбудил?
- Да.
- Прошу прощения, но, вероятно, вам все равно с минуты на минуту позвонят с набережной Орфевр, чтобы ввести в курс дела. Я поставил в известность прокуратуру и уголовную полицию.
Сидя на постели, Мегрэ протянул руку, чтобы взять с ночного столика трубку, которую оставил там, ложась спать, и искал глазами спички, а мадам Мегрэ встала и пошла за ними к камину. В открытое окно проникал теплый воздух светящегося редкими огоньками Парижа и слышно было, как вдали проезжают машины.
За пять дней, прошедших после возвращения из отпуска, их впервые будили в такую пору, и Мегрэ почувствовал, как снова начинает понемногу входить в привычный для него ритм жизни.
- Слушаю вас, - пробормотал комиссар, делая несколько затяжек, пока жена подносила ему зажженную спичку.
- Я нахожусь в квартире Рене Жослена, улица Нотр-Дам-де-Шан, 37, напротив монастыря Сестер милосердия. Здесь совершено преступление. Подробностей еще не знаю, так как приехал двадцать минут назад... Вы меня слышите?
- Да...
Мадам Мегрэ пошла в кухню за кофе, и Мегрэ с благодарностью посмотрел на нее.
- Кажется, это дело не из простых. Довольно деликатного свойства. Вот почему я решился позвонить вам... Я опасался, как бы сюда не прислали дежурного инспектора.
По тому, как тщательно он подбирал слова, чувствовалось, что рядом с ним кто-то есть.
- Я знал, что вы только из отпуска...
- Да. Вернулся на прошлой неделе.
Была среда. Точнее, четверг, потому что будильник на ночном столике у кровати мадам Мегрэ показывал десять минут третьего. Вечером супруги Мегрэ ходили в кино, даже не столько за тем, чтобы посмотреть фильм, кстати довольно посредственный, а скорее, чтобы не изменять своим привычкам.
- Вы можете приехать?
- Да. Уже одеваюсь.
- Лично я буду вам крайне признателен. Я немного знаю Жосленов. Никогда бы не подумал, чтобы у таких людей могла произойти драма.
Даже табак ассоциировался у Мегрэ с работой: запах недокуренной накануне трубки, которую зажигаешь среди ночи, когда тебя будят по срочному делу.
Даже запах ночного кофе отличался от утреннего, ну, а запах бензина, который проникал через открытое окно...
Уже неделю Мегрэ казалось, будто что-то произошло.
Впервые он провел целых три недели в Мён-сюр-Луар, не имея ни малейшего контакта с уголовной полицией, впервые его ни разу не вызвали в Париж по срочному делу.
Они обживали дом, ухаживали за садом. Мегрэ ловил рыбу, играл в белот с местными жителями, а теперь, после возвращения, никак не мог войти в привычную колею.
Впрочем, Париж тоже. Уже не было ни дождей, ни недавней летней свежести. Огромные туристические автобусы возили по улицам иностранцев в пестрых рубашках, и хотя многие парижане уже вернулись из отпусков, были еще и такие, которые только сейчас собирались ехать отдыхать.
Здание уголовной полиции, даже его собственный кабинет, казались Мегрэ какими-то нереальными, и он время от времени даже спрашивал себя, что он здесь делает, словно настоящая жизнь проходила там, на берегах Луары.
Наверное, поэтому ему и приснился такой сон, подробности которого он тщетно пытался вспомнить. Мадам Мегрэ принесла из кухни чашечку горячего кофе и сразу поняла, что ее муж нисколько не раздосадован тем, что его так внезапно разбудили. Казалось, напротив, он был этому даже рад.
- Где это?
- На Монпарнасе... Улица Нотр-Дам-де-Шан.
Он надел рубашку, брюки и уже зашнуровал ботинки, когда снова зазвонил телефон. На сей раз из уголовной полиции.
- Патрон, это я, Торранс... Нам сейчас сообщили...
- Что на улице Нотр-Дам-де-Шан убит человек...
- Вы уже в курсе? Собираетесь туда ехать?
- Кто сейчас в кабинете?
- Дюпе. Он допрашивает какого-то субъекта, подозреваемого в краже бриллиантов. Есть еще Ваше... Погодите... Вот идет Лапуэнт.
- Скажи Лапуэнту, чтобы ехал и ждал меня там.
Жанвье был в отпуске. Вернувшийся вчера после отдыха Люка еще не приступал к работе.
- Вызвать тебе такси? - спросила мадам Мегрэ.
Шофер такси оказался знакомым, и это тоже было приятно комиссару.
- Куда поедем, шеф?
Он дал адрес и набил полную трубку. На улице Нотр-Дам-де-Шан стояла маленькая черная машина уголовной полиции, а возле нее Лапуэнт с сигаретой в зубах разговаривал с полицейским.
- Четвертый этаж, направо, - сказал полицейский.
Мегрэ и Лапуэнт вошли в идеально чистый, респектабельный с виду дом, какие бывают только в богатых кварталах. Через тюлевые занавески привратницкой пробивался свет, и, проходя мимо окошка, комиссару показалось, что он узнал инспектора VI округа, который разговаривал с консьержкой.
Едва лифт успел остановиться, как открылась дверь и им навстречу вышел Сент-Юбер.
- Прокуратура приедет не раньше чем через полчаса... Входите... Сейчас вы поймете, почему я решился вам позвонить.
Они очутились в просторной прихожей, потом Сент-Юбер распахнул дверь, и они вошли в тихую гостиную, где никого не было, если не считать мужчины, который полулежал в кожаном кресле. Несмотря на довольно большой рост и полноту, он весь как бы вжался в кресло, голова свисала набок, глаза были открыты.
- Я попросил семью выйти отсюда. Мадам Жослен находится на попечении домашнего врача, доктора Ларю, кстати, моего приятеля.
- Она ранена?
- Нет. Когда это случилось, ее не было дома. Сейчас я введу вас в курс дела.
- Кто живет в квартире? Сколько человек?
- Двое...
- Но вы говорили о семье...
- С тех пор как дочь вышла замуж, месье и мадам Жослен живут здесь вдвоем. Их зять - доктор Фабр, педиатр, ассистент профессора Барона в детской больнице.
Лапуэнт записывал эти сведения.
- Сегодня вечером мадам Жослен с дочерью ушли в театр Мадлен.
- А мужья?
- Какое-то время Рене Жослен находился дома один.
- Он не любил театр?
- Не знаю. Пожалуй, был домоседом.
- Чем он занимался?
- Последние два года - ничем. А раньше владел картонажной фабрикой на улице Сен-Готар. Там выпускают роскошные картонные коробки, например для духов... Но по состоянию здоровья ему пришлось уступить свое дело.
- Сколько ему было лет?
- Шестьдесят пять или шестьдесят шесть... Итак, вчера вечером он был дома один... Потом, точно не знаю в котором часу, пришел его зять, и они стали играть в шахматы...
Действительно, на столике стояла шахматная доска с фигурами, расставленными в той позиции, когда игра была прервана.
Сент-Юбер говорил вполголоса, и было слышно, как за неплотно закрытыми дверями кто-то ходит.
- Когда мать с дочерью вернулись из театра...
- В котором часу?
- В четверть первого... Так вот, когда они вернулись, то нашли Рене Жослена в таком виде.
- Сколько пуль?
- Две... Обе в области сердца...
- Соседи ничего не слышали?
- Ближайшие соседи еще не вернулись из отпуска...
- Вам сразу сообщили?
- Нет. Сначала они вызвали своего домашнего врача, доктора Ларю, он живет в двух шагах от них, на улице Асса. На это ушло какое-то время, и только в десять минут второго мне позвонили из комиссариата.
Я немедленно оделся и приехал сюда... Я смог задать всего несколько вопросов. Учитывая состояние мадам Жослен...
- А зять?
- Он пришел незадолго до вас.
- Что он говорит?
- Его с трудом разыскали. В конце концов нашли в больнице, куда он зашел проведать, если я не ошибаюсь, ребенка, больного энцефалитом...
- Где он сейчас?
- Там... - Сент-Юбер указал на одну из дверей, откуда доносился шепот. - Судя по тому немногому, что мне удалось узнать, речь не идет об ограблении, поскольку мы не обнаружили никаких следов взлома... У Жосленов нет врагов... Это порядочные люди, с ними не случалось никаких скандальных историй...
В дверь постучали. Пришел Ламаль, судебный медик. Он пожал руки присутствующим, потом поставил на комод свой чемоданчик и открыл его.
- Мне позвонили из прокуратуры, - сказал он. - Сейчас приедет заместитель прокурора.
- Я хотел бы задать несколько вопросов дочери, - прошептал Мегрэ, внимательно оглядев комнату.
Он понимал ощущение Сент-Юбера. Обстановка здесь была не просто элегантной и комфортабельной, все здесь дышало миром, семейным покоем. Они находились не в гостиной с показной роскошью, а скорее в комнате, где все было приспособлено для жизни. Каждый предмет имел свое назначение и свою историю.
В огромном кресле из рыжеватой кожи, без сомнения, по вечерам любил сидеть перед телевизором Рене Жослен.
На этом рояле долгие годы играла маленькая девочка, портрет которой висел на стене, а возле другого кресла, не такого глубокого, как у хозяина дома, стоял красивый рабочий столик в стиле Людовика XV.
- Позвать ее?
- Я предпочел бы поговорить с ней в другой комнате.
Сент-Юбер постучал в какую-то дверь, на минуту исчез, а потом вернулся. Идя за ним, Мегрэ заглянул в спальню и увидел там на кровати женщину, над которой склонился врач.
Другая женщина, помоложе, вышла к комиссару и спросила шепотом:
- Вы не возражаете, если мы пройдем в мою бывшую комнату?
Они вошли в комнату молодой девушки, с сувенирами, безделушками, фотографиями, словно она, уже будучи замужней женщиной и приходя в родительский дом, снова хотела вернуться в обстановку своей юности.
- Ведь вы комиссар Мегрэ, не так ли?
Он кивнул.
- Пожалуйста, курите. Мой муж с утра до вечера не выпускает изо рта сигареты. Не курит он разве что у постели своих пациентов...
Она была в нарядном платье, а перед театром побывала в парикмахерской. Она нервно теребила в руке носовой платок.
- Вы не хотите присесть?
- Нет. И вы тоже?
Она не могла оставаться на одном месте, ходила по комнате, не зная, на чем остановить взгляд.
- Вы представляете, что это значит для нас? В газетах, по радио каждый день говорят о преступлениях, но трудно представить, что такое может случиться в твоей семье... Бедный папа!
- Вы были очень близки с отцом?
- Это был человек редкой доброты... Я значила для него все на свете... Единственная дочь. Месье Мегрэ, вы непременно должны разобраться в том, что произошло, и объяснить нам... У меня не выходит из головы, что это чудовищная ошибка...
- Вы думаете, убийца мог, например, ошибиться этажом?
Она посмотрела на него как человек, которому бросают якорь спасения, но тут же покачала головой:
- Это невозможно... Замок не сломан... Отец сам открыл дверь...
- Лапуэнт, можешь войти! - позвал Мегрэ.
Он представил его, и тот покраснел от неловкости, очутившись в девичьей комнате.
- Позвольте задать вам несколько вопросов. Кому именно, вам или матери, пришла в голову мысль этим вечером пойти в театр?
- Не помню. Кажется, маме. Она всегда настаивает на том, чтобы я куда-то выходила. У меня двое детей.
Старшему три года, младшему - десять месяцев. Муж мой либо принимает в своем кабинете, тогда я его совсем не вижу, либо находится в больнице или у своих больных. Он весь в работе. И вот, время от времени, два-три раза в месяц мама звонит мне и предлагает нам куда-нибудь вместе пойти. Сегодня шел спектакль, который я давно хотела посмотреть...
- Ваш муж был занят?
- По крайней мере до половины десятого. А это слишком поздно. Кроме того, он не любит театр.
- В котором часу вы пришли сюда?
- К половине девятого.
- Где вы живете?
- На бульваре Брюн, возле университетского городка.
- Вы приехали на такси?
- Нет. Меня подвез муж на машине. У него было окно между двумя визитами.
- Он поднялся с вами наверх?
- Нет. Он высадил меня около дома и уехал.
- А позже он должен был вернуться сюда?
- Обычно, когда мы с мамой уходили, Поль, так зовут моего мужа, закончив свои дела, заезжал сюда.
Они с отцом играли в шахматы или смотрели телевизор.
- Так было и вчера?
- Он говорит, что так. Приехал Поль вскоре после половины десятого. Они начали партию, потом мужа вызвали по телефону к больному.
- В котором часу?
- Он не успел мне сказать... Он уехал, а когда мы с мамой вернулись, то застали...
- А где был в это время ваш муж?
- Я сразу же позвонила домой, и Жермена, наша няня, сказала, что он еще не вернулся.
- Вам не пришло в голову позвонить в полицию?
- Не знаю... Мы с мамой были так потрясены...
Мы ничего не понимали... Необходимо было с кем-то посоветоваться, и я решила позвать доктора Ларю...
Это наш друг и в то же время - папин домашний врач...
- Вас не удивило отсутствие мужа?
- Сначала я подумала, что его задержали какие-то срочные дела... Потом, когда пришел доктор Ларю, я позвонила в больницу. Он оказался там.
- Как он отреагировал?
- Сказал, что немедленно приедет. Доктор Ларю уже вызвал полицию. Я не уверена, что рассказываю вам все по порядку... Я в это время находилась возле мамы. Она абсолютно не сознавала, что происходит...
- Сколько ей лет?
- Пятьдесят один. Она намного моложе папы. Он поздно женился, в тридцать пять лет...
- Позовите, пожалуйста, вашего мужа.
Через открытую дверь Мегрэ услышал голоса в гостиной, голос заместителя прокурора Мерсье и молодого следователя, Энтьена Госсара, которого, как и всех остальных, подняли с постели. Не замедлили явиться и сотрудники из отдела судебной экспертизы.
- Вы хотели меня видеть?
Доктор Фабр оказался худым, нервным молодым человеком. Жена вернулась вместе с ним и робко спросила:
- Мне можно остаться?
Мегрэ кивнул.
- Мне сказали, доктор, что вы приехали сюда около половины десятого?
- Чуть позже, не намного...
- Ваш рабочий день уже закончился?
- Я так полагал, но с моей профессией нельзя никогда ни в чем быть уверенным.
- Вероятно, уходя из дому, вы оставляете служанке адрес, по которому вас можно найти?
- Жермена знала, что я буду здесь.
- Это служанка?
- Да, но когда жены нет дома, она сидит с детьми.
- Что делал ваш тесть?
- Как обычно, смотрел телевизор. Ничего интересного не показывали, и он предложил мне сыграть партию в шахматы. Мы сели. Примерно в четверть одиннадцатого зазвонил телефон...
- Спрашивали вас?
- Да. Звонила Жермена и сказала, что меня срочно вызывают на улицу Жюли, дом 28... Это в нашем квартале. Жермена не расслышала фамилию, не то Лесаж, не то Леша, а может быть, Лаша... Ей показалось, что человек, который звонил, был очень взволнован...
- Вы тут же поехали?
- Да, сказал тестю, что вернусь, если этот визит не займет много времени, а в противном случае сразу же поеду домой. Я собирался так поступить. Поскольку я работаю в больнице, то всегда встаю очень рано.
- Сколько вы пробыли у больного?
- В том-то и дело, что никакого больного там не оказалось. Я спросил у консьержки, но она удивленно на меня посмотрела и сказала, что во всем доме нет человека с фамилией, похожей на Лесаж или Леша, и что больных детей тоже нет.
- Что вы сделали?
- Попросил разрешения позвонить домой и переспросил Жермену. Она сказала, что речь шла о доме 28... На всякий случай я зашел еще в дома 18 и 38, но безуспешно... Поскольку я все равно ушел от тестя, то решил заглянуть к себе в больницу, проведать ребенка, который меня беспокоил...
- Который это был час?
- Не знаю... Около получаса я посидел у его постели... Затем вместе с одной из медсестер обошел палаты... Наконец меня позвали к телефону... Звонила жена...
- Вы последний видели месье Жослена. Вы не заметили, он не был взволнован?
- Нет, не был. Он проводил меня до двери и сказал, что один закончит партию. Я слышал, как он закрыл дверь на цепочку.
- Вы уверены?
- Я отчетливо слышал звук закрываемой цепочки.
Могу поклясться...
Значит, он должен был встать, чтобы открыть дверь убийце... Скажите, мадам, когда вы с матерью вернулись, дверь не была закрыта на цепочку?
- Мы бы тогда не попали в квартиру.
Доктор курил мелкими затяжками, прикуривая одну сигарету от другой, с беспокойством поглядывая то на ковер, то на комиссара. Он был похож на человека, который безуспешно пытается разрешить какую-то проблему, а его жена казалась не менее взволнованной, чем он.
- Простите меня, но завтра придется подробнее вернуться к этим вопросам...
- Понимаю.
- Сейчас мне еще нужно поговорить с сотрудниками прокуратуры.
- Тело увезут?
- Это необходимо.
Слово "вскрытие" произнесено не было, но чувствовалось, что молодая женщина об этом думает.
- Возвращайтесь к мадам Жослен. Я тоже скоро к ней зайду, но постараюсь пробыть у нее как можно меньше.
В гостиной Мегрэ машинально пожимал руки коллегам из отдела экспертизы, которые устанавливали там свои приборы.
Озабоченный следователь спросил:
- Что вы об этом думаете, Мегрэ?
- Ничего.
- Вас не удивляет, что именно в этот вечер зятя вызвали к несуществующему больному? Они с тестем ладили?
- Не знаю.
Комиссар боялся подобных вопросов. Ведь он только начинал знакомиться с жизнью этой семьи. В комнату вошел инспектор, которого Мегрэ видел через окошко привратницкой, и с блокнотом в руке сразу же направился к Мегрэ и Сент-Юберу.
- Консьержка отвечает на все вопросы весьма уверенно, - сказал он. - Я ее допрашивал около часа.
Она женщина молодая, неглупая. Муж у нее - полицейский. Сегодня он на дежурстве.
- Что она говорит?
- Она открыла дверь доктору Фабру в девять тридцать пять вечера. Она в этом абсолютно уверена, потому что как раз собиралась спать и заводила будильник. Она всегда ложится рано, так как ее трехмесячный ребенок ночью просыпается для первого кормления. Только она уснула, как в четверть одиннадцатого раздался звонок, и она ясно расслышала голос доктора Фабра, который, проходя мимо привратницкой, назвал свое имя.
- Сколько человек входило и выходило после этого?
- Постройте... Она попыталась заснуть, как снова позвонили. На сей раз у входной двери. Вошедший назвал свое имя: Ареско. Это южноамериканская семья, которая живет на втором этаже. Почти тотчас же проснулся ребенок. Мать не смогла его убаюкать, и ей пришлось встать и подогреть ему сладкую воду. До возвращения мадам Жослен и ее дочери никто больше не входил и не выходил.
Слушавшие его чиновники смотрели друг на друга с серьезным видом.
- Иначе говоря, - произнес следователь, - доктор Фабр покинул дом последним?
- Мадам Боше - это фамилия консьержки - настаивает на своих словах. Если бы она спала, то не стала бы утверждать так категорично. Но из-за ребенка она все время была на ногах...
- Она еще не ложилась, когда дамы вернулись. Выходит, ребенок не спал в течение двух часов?
- Похоже что так. Она даже стала беспокоиться и пожалела, что пропустила доктора Фабра, с которым можно было бы посоветоваться.
Присутствующие чиновники вопросительно поглядывали на Мегрэ, а тот стоял с недовольным видом.
- Нашел гильзы? - спросил он, повернувшись к одному из специалистов из отдела судебной экспертизы.
- Две... 6,35... Можно унести тело?
Мужчины в белых халатах ждали с носилками. В ту минуту, когда Рене Жослена, закрытого простыней, уносили из квартиры, в комнату неслышно вошла дочь. Она встретилась взглядом с комиссаром.
- Почему вы здесь?
Она ответила не сразу, проводила глазами санитаров, уносивших тело отца, и только, когда дверь снова закрылась, прошептала словно в забытьи:
- Мне пришла в голову одна мысль... Постойте...
Она подошла к стоявшему в простенке между окнами старинному комоду и выдвинула верхний ящик.
- Что вы ищете?
Ее губы дрожали, и она в упор посмотрела на Мегрэ:
- Пистолет...
- В этом ящике лежал пистолет?
- Многие годы... Когда я была маленькая, ящик запирали на ключ...
- Какой системы был пистолет?
- Плоский, голубоватый, бельгийской марки...
- Браунинг 6,35?
- Кажется... Я не совсем уверена... На нем выгравировано слово "Эрсталь" и какие-то цифры...
Стоявшие в комнате снова переглянулись, поскольку описание соответствовало пистолету калибра 6,35.
- Когда вы видели его в последний раз?
- Довольно давно... Несколько недель назад... Может быть, даже несколько месяцев... Кажется, как-то вечером, когда мы играли в карты... Карты лежали в том же ящике... Они и сейчас здесь... В этом доме у каждой вещи есть свое место.
- Но пистолета на месте больше нет?
- Нет.
- Выходит, тот, кто им воспользовался, знал, где его искать...
- Может быть, мой отец, чтобы обороняться...
В ее глазах был страх.
- У ваших родителей есть прислуга?
- Была служанка, но полгода назад она вышла замуж. После нее они нанимали еще двух других, но они не подошли, и мама решила взять приходящую, мадам Маню, которая работает у них с семи утра до восьми вечера.
Все это выглядело обычно, вполне естественно, не считая того, что безобидный человек, который недавно вышел на пенсию, был убит в своем кресле.
Что-то в этой драме настораживало, казалось нелогичным.
- Как чувствует себя мадам Жослен?
- Доктор Ларю заставил ее лечь в постель. Она не произнесла ни слова и смотрит немигающим взглядом, словно в беспамятстве. Она даже не заплакала. Похоже, у нее провал в памяти. Доктор просит у вас разрешения дать ей снотворное... Он считает, что ей лучше заснуть... Вы разрешите?
- Разумеется.
Разве Мегрэ узнает правду, даже если задаст несколько вопросов мадам Жослен?
- Я не возражаю, - добавил он.
Сотрудники отдела судебной экспертизы все еще работали с присущей им методичностью и хладнокровием. Заместитель прокурора попрощался и спросил:
- Вы идете, Госсар? Вы на машине?
- Нет. Я приехал на такси.
- Если хотите, я вас подвезу.
Сент-Юбер тоже собрался уходить, не преминув шепнуть Мегрэ:
- Я правильно сделал, что вызвал вас?
Мегрэ кивнул и уселся в кресло.
- Открой окно! - сказал он Лапуэнту.
В комнате было душно, и комиссара внезапно поразило, что, несмотря на летнюю жару, Жослен просидел весь вечер в комнате с закрытыми окнами.
- Позови зятя...
- Сейчас, шеф...
Доктор сразу же вошел. Он выглядел усталым.
- Скажите мне, доктор, когда вы уходили от тестя, окна в комнате были открыты или закрыты?
Он подумал, посмотрел на оба окна с опущенными шторами:
- Постойте... Не могу сказать... Попытаюсь вспомнить... Я сидел здесь... Мне кажется, я видел огни...
Да... Могу почти поклясться, что левое окно было открыто... Я отчетливо слышал шум улицы...
- Перед уходом вы не закрывали окно?
- С какой стати?
- Не знаю.
- Нет. Мне и в голову не пришло... Не забудьте, я ведь не у себя дома...
- Вы часто здесь бывали?
- Примерно раз в неделю... Вероника заходила к родителям чаще... Скажите, можно мне... Моя жена останется здесь на ночь, а я бы предпочел вернуться домой... Мы никогда не оставляем детей с няней на всю ночь... К тому же к семи утра я должен быть в больнице...
- А что вам мешает уйти?
Доктор был удивлен таким ответом. Вероятно, он уже считал, что находится под подозрением.
- Благодарю вас...
Было слышно, как доктор что-то сказал жене в соседней комнате, потом без шапки, с чемоданчиком в руке прошел через гостиную и смущенно попрощался.
